Никогда

Проснулся я. Да, крыша гроба, - руки

С усильем простираю и зову

На помощь. Да, я помню эти муки

Предсмертные. - Да, это наяву; -

И без усилий, словно паутину,

Сотлевшую раздвинул домовину,

И встал. Как ярок этот зимний свет

Во входе склепа. Можно ль сомневаться,

Я вижу снег. На склепе двери нет.

Пора домой. Вот дома изумятся.

Мне парк знаком. Нельзя с дороги сбиться,

А как он весь успел перемениться!

Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчит

Недвижными ветвями в глубь эфира,

Но ни следов, ни звуков. Все молчит,

Как в царстве смерти сказочного мира;

А вот и дом. - В каком он разрушенье!

И руки опустились в изумленье.

Селенье спит под снежной пеленой,

Тропинки нет по всей степи раздольной.

Да, так и есть: над дальнею горой

Узнал я церковь с ветхой колокольней.

Как мерзлый путник в снеговой пыли,

Она торчит в безоблачной дали.

Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.

Все понял я. Земля давно остыла

И вымерла. Кому же берегу

В груди дыханье? Для кого могила

Меня вернула? И мое сознанье

С чем связано? И в чем его призванье?

Куда идти, где некого обнять, -

Там, где в пространстве затерялось время?

Вернись же, смерть, поторопись принять

Последней жизни роковое бремя.

А ты, застывший труп земли, лети,

Неся мой труп по вечному пути.